Новый голос русской литературы о Сахалине
Маяки Сахалина» — это не тревел и не путевые заметки
Соединяет автофикшен, экспедиционную документалистику и философскую прозу.
Маяки становятся живыми героями, память вспыхивает в личных воспоминаниях, миф Синего Медведя звучит рядом с голосом Бронислава Пилсудского и живыми голосами команды.
Это книга, в которой документ и миф, прошлое и настоящее, личное и историческое сходятся в одном свете. И этот свет можно передать.
Маяки становятся живыми героями, память вспыхивает в личных воспоминаниях, миф Синего Медведя звучит рядом с голосом Бронислава Пилсудского и живыми голосами команды.
Это книга, в которой документ и миф, прошлое и настоящее, личное и историческое сходятся в одном свете. И этот свет можно передать.
Слово автора
Максим Привезенцев
«Этот роман родился там, где свет встречается с памятью. Каждый маяк оживлял забытые голоса — детство, остров, тишину. В дороге рядом звучали друзья и незнакомцы, голоса живых и ушедших, тень Пилсудского и миф Синего Медведя. Так явилась книга, в которой дорога становится временем, а свет — способом его удержать.»
Маяки, память, миф
В романе звучат три голоса: дорога автора, судьба Пилсудского и легенда Синего Медведя.
Линия путешествия
«У подножия этих башен понимаешь, насколько ты мал».
Линия Пилсудского
«Он был чужим — и в этом своём чужеродстве просветлял. Не потому, что знал больше. А потому что верил, что тьма — не приговор».
Линия мифа
«Он шёл — не как тело, а как память — по старым следам. Спиной к утру. Лицом к вчера».
«У подножия этих башен понимаешь, насколько ты мал».
Линия Пилсудского
«Он был чужим — и в этом своём чужеродстве просветлял. Не потому, что знал больше. А потому что верил, что тьма — не приговор».
Линия мифа
«Он шёл — не как тело, а как память — по старым следам. Спиной к утру. Лицом к вчера».
«Он шёл — не как тело, а как память — по старым следам. Спиной к утру. Лицом к вчера».
Миф
«Он был чужим — и в этом своём чужеродстве просветлял. Не потому, что знал больше. А потому что верил, что тьма — не приговор».
Пилсудский
«У подножия этих башен понимаешь, насколько ты мал».
Путешествие
Визуальные маяки романа
Обложка художницы Марии Долгуша — первый маяк книги. На ней свет башни, фигура Синего Медведя и дорога героя складываются в образ, который говорит раньше текста. Это не украшение, а визуальное предисловие.
Карта — послесловие. Сахалин в форме рыбы, с прорисованными маяками, деревней Ай, черепом кита и линией Пилсудского. Это не схема, а художественный дневник пути — ключ к роману.
Обложка и карта — самостоятельные произведения искусства. Они делают книгу не только текстом, но и артефактом — тем, что хочется держать в руках и перечитывать глазами.
Свет первым делится с теми, кто готов его принять
Только первые 300 экземпляров — с авторским письмом и подписью (нумерация экземпляра). После выхода книги этот вариант будет недоступен.
Варианты предзаказа:
Варианты предзаказа:
- «Книга с автографом» — нумерованный экземпляр, персональное обращение.
- Книга с автографом + арт-карта» — коллекционный комплект (обложка/карта: полиграфическое качество печати)
«Купить аудио книгу»
«Купить электронную книгу»
«Книга с автографом»
нумерованный экземпляр, персональное обращение
Доставка по России и миру
Голоса первых читателей рукописи
«После этой книги Сахалин перестаёт быть мифом и становится местом, где слышен живой голос.» — первый читатель рукописи
«Каждый маяк звучит как человек. Честно, пронзительно, без позы.» — житель Сахалина
«Эта книга не о маршруте, а о том, как свет становится памятью.» — участник экспедиции
Отзывы читателей
Что говорят критики
Сахалин как культурный код
Рецензия на роман Максима Привезенцева «Маяки Сахалина»
Рецензия на роман Максима Привезенцева «Маяки Сахалина»
О чём пишет «Юность»
Роман «Маяки Сахалина» рассмотрен не как тревел или репортаж, а как большая русская проза XXI века, вписанная в линию от Чехова до Платонова и автофикшна.
Рецензия показывает, что книга стоит на трёх опорах:
философское самоисследование;
автофикшн с точностью памяти;
историко-мифологическая линия Пилсудского и Синего Медведя.
Рецензия показывает, что книга стоит на трёх опорах:
философское самоисследование;
автофикшн с точностью памяти;
историко-мифологическая линия Пилсудского и Синего Медведя.
Ключевые цитаты из рецензии:
1. О масштабе замысла
«Маяки — одновременно навигационные ориентиры, символы спасения и маркеры одиночества. Поэтика пространства работает так же, как у Чехова: остров — не периферия, а центр экзистенциальной драмы.»
2. О жанре романа
«Оммаж чеховскому “Острову Сахалин” интертекстуален и представляет собой сплав маскулинного автофикшена, философского самоисследования и беллетризированной биографии Бронислава Пилсудского.»
3. О стиле
«Овеществление мыслей и очеловечивание техники перекликаются с прозой Платонова.»
Эта цитата — редкая честь: сравнение с Платоновым поднимает роман на уровень канона.
4. О философии дороги
«Придётся стать маяком самому себе.»
Фраза, ставшая афоризмом рецензии — формула всего романа.
5. О глубине образов
«Мы прошли семнадцать башен. Не ради маршрута, а чтобы собрать карту — не географическую, а человеческую.»
6. О линии памяти
«Некоторые маяки — как коренные народы айны и нивхи: исчезающие, но оставляющие свет, пробивающийся сквозь тьму забвения.»
7. О голосе автора
«Лаконичный стиль подчеркивает отказ от перенасыщения смыслами. Текст не давит, но предлагает читателю идти рядом.»
1. О масштабе замысла
«Маяки — одновременно навигационные ориентиры, символы спасения и маркеры одиночества. Поэтика пространства работает так же, как у Чехова: остров — не периферия, а центр экзистенциальной драмы.»
2. О жанре романа
«Оммаж чеховскому “Острову Сахалин” интертекстуален и представляет собой сплав маскулинного автофикшена, философского самоисследования и беллетризированной биографии Бронислава Пилсудского.»
3. О стиле
«Овеществление мыслей и очеловечивание техники перекликаются с прозой Платонова.»
Эта цитата — редкая честь: сравнение с Платоновым поднимает роман на уровень канона.
4. О философии дороги
«Придётся стать маяком самому себе.»
Фраза, ставшая афоризмом рецензии — формула всего романа.
5. О глубине образов
«Мы прошли семнадцать башен. Не ради маршрута, а чтобы собрать карту — не географическую, а человеческую.»
6. О линии памяти
«Некоторые маяки — как коренные народы айны и нивхи: исчезающие, но оставляющие свет, пробивающийся сквозь тьму забвения.»
7. О голосе автора
«Лаконичный стиль подчеркивает отказ от перенасыщения смыслами. Текст не давит, но предлагает читателю идти рядом.»
Почему эта рецензия важна
Пишет журнал “Юность” — центральная площадка русской литературы второй половины XX–XXI века.
Критика анализирует роман как культурное событие, а не как тревел-проект.
Рецензия ставит книгу в диалог с Чеховым, Платоновым и автофикшном XXI века.
Это редкий случай, когда современная книга о регионе прочитана как экзистенциальный роман, а не как путевые заметки.
Прежде чем читать роман, стоит открыть именно эту рецензию.
Она даёт карту глубин, которые скрыты под мотоэкспедицией, дорогой, мифом и памятью.
Пишет журнал “Юность” — центральная площадка русской литературы второй половины XX–XXI века.
Критика анализирует роман как культурное событие, а не как тревел-проект.
Рецензия ставит книгу в диалог с Чеховым, Платоновым и автофикшном XXI века.
Это редкий случай, когда современная книга о регионе прочитана как экзистенциальный роман, а не как путевые заметки.
Прежде чем читать роман, стоит открыть именно эту рецензию.
Она даёт карту глубин, которые скрыты под мотоэкспедицией, дорогой, мифом и памятью.
Анна Кузьмина, Библиотека Белинского, Екатеринбург
Рецензия на книгу Максима Привезенцева
«Маяки Сахалина»
«Маяки Сахалина»
«Прошу читателя входить в эти речи без поспешной догадки» – такими словами предваряет записи айнского фольклора этнограф Бронислав Пилсудский, один из главных героев книги Максима Привезенцева «Маяки Сахалина». Это пожелание могло бы стать эпиграфом ко всем произведениям автора.
Максим Привезенцев – писатель, путешественник, кинодокументалист. Большинство его книг создано по следам мотопутешествий. За его плечами безбашенная кругосветка и рискованные экспедиции по прикаспийским пустыням, Тибету, Шотландии, России… Маршрут нового путешествия появился спонтанно: Привезенцеву, уроженцу Южно-Сахалинска, позвонил журналист с просьбой рассказать о знаменитом маяке Анива. Величественный и, увы, полуразрушенный, он давно превратился в туристическую достопримечательность острова. Но почему все вспоминают только про Аниву? Вообще-то на Сахалине больше 30 маяков (в том числе недействующих). И каждый достоин того, чтобы его историю узнали, услышали, запомнили. Так начинается экспедиция по сахалинским маякам.
«”Маяки Сахалина” – не метафора, а тридцать живых огней на краю карты. У каждого свой характер, свой ветер, своя пауза. К каждому ведёт дорога, разговор, съёмка».
Но «Маяки Сахалина» – это не просто отчет путешественника. Как и предыдущие книги автора, она написана на стыке документальной и художественной прозы. Дело в том, что дорога для Максима Привезенцева – нечто большее, чем просто «проверка» на мужественность. Свои маршруты автор скорее воспринимает как духовную практику. Кто-то берет в путешествие талисман. А Привезенцев – ищет «проводника». В предыдущих экспедициях его «проводниками» были Чехов (в мотопробеге по России), Лермонтов (по Шотландии), этнограф Гомбожаб Цыбиков (по Тибету), Радищев (из Парижа в Тобольск). В книгах Привезенцева повествование распадается на параллельные сюжетные линии: документальная рассказывает об экспедиции, художественная раскрывает биографии «проводников», как-то связанных с маршрутом путешествия. Формально прошлое и современность объединяет только земля, но между двумя параллельными историями постоянно возникают созвучия. Такая духовная перекличка добавляет произведениям Привезенцева особенный драматизм и лиризм.
«Проводником» по Сахалину становится этнограф Бронислав Пилсудский. Его судьба вызывает сочувствие и уважение. Польский патриот, был членом «Народной воли», участвовал в подготовке покушения на императора Александра III, был сослан на каторгу на Сахалин и здесь нашел свое призвание, занявшись этнографическими исследованиями. Судьба Пилсудского сложилась трагично: из-за национальности, революции, войн он оказался везде «лишним человеком» – в Российской империи, в Японии, в родной Польше, в Европе. Пожалуй, только среди айнов он чувствовал себя не так одиноко.
«Чужой среди чужих и всё же оставшийся. Этнограф, много лет проживший среди айнов, он изучал их быт и культуру, пытаясь сохранить исчезающую память нивхов и айнов».
Пилсудский не случайно выбран в «проводники». Его сомневающийся ум, мятущаяся душа, двойственное положение (каторжанин и ученый; поляк, работающий на Российскую Академию наук; белый «господин», женившийся на представительнице айнов) перекликается с настроением экспедиции. В каждом маяке, который путешественники встречают на своем пути, бросается в глаза такая же драма пограничности. И дело не только в том, что маяки стоят на стыке земли и моря.
«Сахалин — единственный в мире остров, где уцелели маяки трёх держав. Русские, японские, советские. Три эпохи, наложенные друг на друга».
Каждый маяк рассказывает, прежде всего, о своих отношениях с временем. «Камень. Окно. Ржавчина. Всё, что человек оставил здесь, на сахалинской земле, — всё имеет значение» –говорит исследователь сахалинских маяков Игорь Анатольевич Самарин. Но сам путь к такому отношению рождается из трепета, а не через инвентаризацию. Маяки в книге Максима Привезенцева – живые. Заброшенная Горянка – первая остановка в маршруте – похожа на «старого сторожа, которому забыли сказать: охранять больше нечего». Следующий маяк – Поронайский: гордый, прямой, молчаливый, «другой берег, другая тишина». Первый русский маяк Жонкиер похож на шамана-айна («прошёл сквозь тьму: каторгу, японскую оккупацию, советскую лихорадку, забвение. Он не только светил — он терпел»). А рациональный, типовой Бошняково напоминает тихого советского инженера («словно повторял судьбу целого поколения — советской инженерной интеллигенции, что построила страну, а потом оказалась лишней»). Далее в этой галерее живых типов эпохи встретятся: надежный «шахтер» Гавриловский, сгорбившийся «пенсионер» Низменный, «атлант» Углегорский, японские «долгожители» Ламанон и Слепиковского… Всего семнадцать портретов, включая утонченного Тонина и величественного Аниву.
«Мы прошли семнадцать башен. Не на скорость, не ради маршрута, а чтобы собрать карту — не географическую, а человеческую».
Вглядевшись в эти портреты, автор обнаруживает в каждом знакомые черты. Дедушка, бабушка, отец, соседка, учитель химии, тренер по горным лыжам, друг детства, вожатый в пионерском лагере… Все они когда-то были для мальчика из Южно-Сахалинска маяками, освещавшими его детство и юность с разной степенью теплоты и яркости. Так, параллельно хронике экспедиции и биографии Пилсудского в книге появляется еще одна драматическая история, на этот раз очень личная. Продвигаясь от маяку к маяку, автор словно возвращается в прошлое. Но воспоминания пробуждают не ностальгию или сожаление, а – понимание, принятие. Из всех огней, согревавших и обжигавших в детстве, самым сильным, ярким, загадочным, конечно, был Сахалин. И теперь, наедине с его природой и историей, в диалогах с его остывшими и горящими маяками, автор пытается понять секрет его силы. Дед Максима Привезенцева считал, что «остров – это не место, а состояние». Но
«Сахалин — не просто остров. Это край, где всё граничит: империи, судьбы, вода и память. Здесь строили тюрьмы и маяки. Но если тюрьма — это граница для тела, то маяк — для света. И для тех, кто ещё верит, что дорога существует».
Вначале может показаться, что «Маяки Сахалина» – это книга об утрате. Разрушаются от времени и невостребованности маяки; от одиночества и тоски погибает в Париже Пилсудский; исчезают айны, депортированные после войны; забываются их традиции и культура; сам остров превращается для тех, кто живет на континенте, в туристическую экзотику. Но Сахалин не прощает «поспешных догадок». Экспедиция Привезенцева – по роковому стечению обстоятельств (очень похожему на проклятие из-за легкомысленного – «туристического»! – отношения к реликвиям острова) – окажется не из легких. Однако именно это убеждает автора и его читателей в том, что Сахалин – место особенное, со своим секретом жизни.
Чем далее по побережью продвигаются путешественники, тем сильнее их очаровывает остров. Полной грудью дышит удивительная природа. На маяках работают преданные острову сахалинцы. А сами башни, несмотря ни на что, «живут пространством, ветром, солёной тишиной. В их останках слышно, как свет истории прорастает сквозь щебень забвения». Айнов больше нет в этих краях, но сохранились их сказания, записанные Пилсудским. Одно из них – «О Синем Медведе, духе неба и океана» – Максим Привезенцев находит в дневнике этнографа. До начала экспедиции записи казались просто «обрывками, в которых было больше вопросов, чем ответов». В конце путешествия ключ открылся. Все дело в ритме. У Сахалина он особенный: это поэзия покоя и шторма, земли и воды, начала и конца. Почувствовать ритм Сахалина может не каждый, но тот, кто услышал, станет мудрее, тише, счастливее.
«С тех пор, когда поднимается непогода у маяка,
стоит слушать не вой, а тишину между ударами звука
Там живёт ритм: раз — два — три — молчи.
Кто держит его — выходит из шторма к берегу;
кто отвечает воем на вой — уходит глубже в ночь
Так говорят у мыса:
сердце бури не громко бьётся — оно лежит в паузе.
А дар, отданный огню, возвращается мерой дыхания…»
***
«Маяки Сахалина» – книга не только мудрая, но и очень поэтичная. Повествование приближено к ритмизованной прозе, язык афористичный, лаконичный, образы яркие и точные. Кроме того, в отдельной главе приводятся сказания айнов, переведенные и записанные Брониславом Пилсудским. Тексты поразительной глубины и красоты! Таким образом, «Маяки Сахалина» выходят за границы травелога, биографии или автофикшена. Кажется, автор действительно услышал «ритм» Сахалина и передал его целительное звучание своим читателям.
Анна Кузьмина, Библиотека Белинского, Екатеринбург
https://vk.com/id749152314
https://vk.com/video_ext.php?oid=378534477&id=456240179
Максим Привезенцев – писатель, путешественник, кинодокументалист. Большинство его книг создано по следам мотопутешествий. За его плечами безбашенная кругосветка и рискованные экспедиции по прикаспийским пустыням, Тибету, Шотландии, России… Маршрут нового путешествия появился спонтанно: Привезенцеву, уроженцу Южно-Сахалинска, позвонил журналист с просьбой рассказать о знаменитом маяке Анива. Величественный и, увы, полуразрушенный, он давно превратился в туристическую достопримечательность острова. Но почему все вспоминают только про Аниву? Вообще-то на Сахалине больше 30 маяков (в том числе недействующих). И каждый достоин того, чтобы его историю узнали, услышали, запомнили. Так начинается экспедиция по сахалинским маякам.
«”Маяки Сахалина” – не метафора, а тридцать живых огней на краю карты. У каждого свой характер, свой ветер, своя пауза. К каждому ведёт дорога, разговор, съёмка».
Но «Маяки Сахалина» – это не просто отчет путешественника. Как и предыдущие книги автора, она написана на стыке документальной и художественной прозы. Дело в том, что дорога для Максима Привезенцева – нечто большее, чем просто «проверка» на мужественность. Свои маршруты автор скорее воспринимает как духовную практику. Кто-то берет в путешествие талисман. А Привезенцев – ищет «проводника». В предыдущих экспедициях его «проводниками» были Чехов (в мотопробеге по России), Лермонтов (по Шотландии), этнограф Гомбожаб Цыбиков (по Тибету), Радищев (из Парижа в Тобольск). В книгах Привезенцева повествование распадается на параллельные сюжетные линии: документальная рассказывает об экспедиции, художественная раскрывает биографии «проводников», как-то связанных с маршрутом путешествия. Формально прошлое и современность объединяет только земля, но между двумя параллельными историями постоянно возникают созвучия. Такая духовная перекличка добавляет произведениям Привезенцева особенный драматизм и лиризм.
«Проводником» по Сахалину становится этнограф Бронислав Пилсудский. Его судьба вызывает сочувствие и уважение. Польский патриот, был членом «Народной воли», участвовал в подготовке покушения на императора Александра III, был сослан на каторгу на Сахалин и здесь нашел свое призвание, занявшись этнографическими исследованиями. Судьба Пилсудского сложилась трагично: из-за национальности, революции, войн он оказался везде «лишним человеком» – в Российской империи, в Японии, в родной Польше, в Европе. Пожалуй, только среди айнов он чувствовал себя не так одиноко.
«Чужой среди чужих и всё же оставшийся. Этнограф, много лет проживший среди айнов, он изучал их быт и культуру, пытаясь сохранить исчезающую память нивхов и айнов».
Пилсудский не случайно выбран в «проводники». Его сомневающийся ум, мятущаяся душа, двойственное положение (каторжанин и ученый; поляк, работающий на Российскую Академию наук; белый «господин», женившийся на представительнице айнов) перекликается с настроением экспедиции. В каждом маяке, который путешественники встречают на своем пути, бросается в глаза такая же драма пограничности. И дело не только в том, что маяки стоят на стыке земли и моря.
«Сахалин — единственный в мире остров, где уцелели маяки трёх держав. Русские, японские, советские. Три эпохи, наложенные друг на друга».
Каждый маяк рассказывает, прежде всего, о своих отношениях с временем. «Камень. Окно. Ржавчина. Всё, что человек оставил здесь, на сахалинской земле, — всё имеет значение» –говорит исследователь сахалинских маяков Игорь Анатольевич Самарин. Но сам путь к такому отношению рождается из трепета, а не через инвентаризацию. Маяки в книге Максима Привезенцева – живые. Заброшенная Горянка – первая остановка в маршруте – похожа на «старого сторожа, которому забыли сказать: охранять больше нечего». Следующий маяк – Поронайский: гордый, прямой, молчаливый, «другой берег, другая тишина». Первый русский маяк Жонкиер похож на шамана-айна («прошёл сквозь тьму: каторгу, японскую оккупацию, советскую лихорадку, забвение. Он не только светил — он терпел»). А рациональный, типовой Бошняково напоминает тихого советского инженера («словно повторял судьбу целого поколения — советской инженерной интеллигенции, что построила страну, а потом оказалась лишней»). Далее в этой галерее живых типов эпохи встретятся: надежный «шахтер» Гавриловский, сгорбившийся «пенсионер» Низменный, «атлант» Углегорский, японские «долгожители» Ламанон и Слепиковского… Всего семнадцать портретов, включая утонченного Тонина и величественного Аниву.
«Мы прошли семнадцать башен. Не на скорость, не ради маршрута, а чтобы собрать карту — не географическую, а человеческую».
Вглядевшись в эти портреты, автор обнаруживает в каждом знакомые черты. Дедушка, бабушка, отец, соседка, учитель химии, тренер по горным лыжам, друг детства, вожатый в пионерском лагере… Все они когда-то были для мальчика из Южно-Сахалинска маяками, освещавшими его детство и юность с разной степенью теплоты и яркости. Так, параллельно хронике экспедиции и биографии Пилсудского в книге появляется еще одна драматическая история, на этот раз очень личная. Продвигаясь от маяку к маяку, автор словно возвращается в прошлое. Но воспоминания пробуждают не ностальгию или сожаление, а – понимание, принятие. Из всех огней, согревавших и обжигавших в детстве, самым сильным, ярким, загадочным, конечно, был Сахалин. И теперь, наедине с его природой и историей, в диалогах с его остывшими и горящими маяками, автор пытается понять секрет его силы. Дед Максима Привезенцева считал, что «остров – это не место, а состояние». Но
«Сахалин — не просто остров. Это край, где всё граничит: империи, судьбы, вода и память. Здесь строили тюрьмы и маяки. Но если тюрьма — это граница для тела, то маяк — для света. И для тех, кто ещё верит, что дорога существует».
Вначале может показаться, что «Маяки Сахалина» – это книга об утрате. Разрушаются от времени и невостребованности маяки; от одиночества и тоски погибает в Париже Пилсудский; исчезают айны, депортированные после войны; забываются их традиции и культура; сам остров превращается для тех, кто живет на континенте, в туристическую экзотику. Но Сахалин не прощает «поспешных догадок». Экспедиция Привезенцева – по роковому стечению обстоятельств (очень похожему на проклятие из-за легкомысленного – «туристического»! – отношения к реликвиям острова) – окажется не из легких. Однако именно это убеждает автора и его читателей в том, что Сахалин – место особенное, со своим секретом жизни.
Чем далее по побережью продвигаются путешественники, тем сильнее их очаровывает остров. Полной грудью дышит удивительная природа. На маяках работают преданные острову сахалинцы. А сами башни, несмотря ни на что, «живут пространством, ветром, солёной тишиной. В их останках слышно, как свет истории прорастает сквозь щебень забвения». Айнов больше нет в этих краях, но сохранились их сказания, записанные Пилсудским. Одно из них – «О Синем Медведе, духе неба и океана» – Максим Привезенцев находит в дневнике этнографа. До начала экспедиции записи казались просто «обрывками, в которых было больше вопросов, чем ответов». В конце путешествия ключ открылся. Все дело в ритме. У Сахалина он особенный: это поэзия покоя и шторма, земли и воды, начала и конца. Почувствовать ритм Сахалина может не каждый, но тот, кто услышал, станет мудрее, тише, счастливее.
«С тех пор, когда поднимается непогода у маяка,
стоит слушать не вой, а тишину между ударами звука
Там живёт ритм: раз — два — три — молчи.
Кто держит его — выходит из шторма к берегу;
кто отвечает воем на вой — уходит глубже в ночь
Так говорят у мыса:
сердце бури не громко бьётся — оно лежит в паузе.
А дар, отданный огню, возвращается мерой дыхания…»
***
«Маяки Сахалина» – книга не только мудрая, но и очень поэтичная. Повествование приближено к ритмизованной прозе, язык афористичный, лаконичный, образы яркие и точные. Кроме того, в отдельной главе приводятся сказания айнов, переведенные и записанные Брониславом Пилсудским. Тексты поразительной глубины и красоты! Таким образом, «Маяки Сахалина» выходят за границы травелога, биографии или автофикшена. Кажется, автор действительно услышал «ритм» Сахалина и передал его целительное звучание своим читателям.
Анна Кузьмина, Библиотека Белинского, Екатеринбург
https://vk.com/id749152314
https://vk.com/video_ext.php?oid=378534477&id=456240179
Газета Южно-Сахалинск сегодня
Путешественник, байкер и писатель Максим Привезенцев свою новую книгу посвятил сахалинским маякам
Выход нового издания намечен на декабрь.
В начале сентября прошлого года в областном центре стартовала мотоэкспедиция «Маяки Сахалина». В состав команды вошли московские и сахалинские байкеры, а возглавил ее Максим Привезенцев.
За две недели экспедиция побывала на всех маяках южной части острова, доехала до 50-й параллели и совершила марш-бросок на мыс Жонкиер, к знаменитому маяку, описанному Чеховым в книге «Остров Сахалин».
Завершив путешествие, Максим Привезенцев решил посвятить ей книгу и фильм. Спустя год свои намерения он исполнил.
Уже готова к показу документальная лента, в которую помимо съемок экспедиции вошла уникальная кинохроника, снятая на Сахалине в 1964-м дедом Максима, известным дальневосточным кинодокументалистом Владимиром Привезенцевым. А в первых числах сентября года нынешнего была завершена работа над третьей, финальной версией романа «Маяки Сахалина». Он необычен, как и все творчество Максима Привезенцева, которому свойственно глубокое осмысление фактов и событий, философичность повествования. Книгу сопровождает копия карты Сахалина 1745 года из «Атласа Российского». Обложки книги и карты созданы художником Марией Долгушей. Выход романа «Маяки Сахалина» в свет запланирован на начало декабря 2025 года. Газета «Южно-Сахалинск сегодня» - первое российское СМИ, где публикуется его анонс.
Есть книги, которые не просто рассказывают о дорогах, а сами становятся дорогой. Книга «Маяки Сахалина» Максима Привезенцева - из их числа. Ее нельзя читать бегло: она открывается как путь, где за каждым поворотом вспыхивает не только маячный огонь, но и память.
Роман устроен просто и сложно одновременно. Внешний смысловой слой - описание экспедиции по сахалинским маякам. Внутренний - тот самый свет, который несут человеку воспоминания.
- Маяки в книге не географические точки, а спусковые крючки памяти. Когда их свет гаснет, разум остается один на один с тьмой, - убежден автор.
Так и получилось, что каждый маяк, описанный в книге, это не только часть истории Сахалина, но и личные ощущения Максима Привезенцева. Он позволяет своим воспоминаниям - трогательным, пронзительным, иногда болезненным - становиться центром повествования. Это не выглядит приемом и нарочитой исповедальностью, а воспринимается как его естественное дыхание, искреннее и честное.
Но в романе дорога - не только личное восприятие автора. Вместе с ним в экспедицию по маякам отправились друзья-единомышленники. Их разговоры у костра, ирония и усталость, реплики, сказанные вполголоса, - все это не фон, а еще один смысловой слой книги. В этих разговорах рушатся мифы о Сахалине.
- Те, кто приехал сюда впервые, воспринимают остров как место суровой экзотики. Ну а для тех, кто здесь родился и вырос, Сахалин просто дом, не всегда уютный и комфортный, но родной, - говорит Максим Привезенцев. - И в этой встрече двух внутренних оптик рождается самый честный взгляд: остров перестает быть легендой и становится пространством живых голосов.
Еще один смысловой символ романа - революционер, этнограф, сахалинский каторжанин Бронислав Пилсудский.
- Он изучал язык айнов, собирал их сказки, фиксировал ритуалы. А в моем романе он сидит у маяка, молчит, слушает ветер, - объясняет Максим. - Его тень - как линия на карте, проложенная сто лет назад. Наши с ним дороги не пересекаются напрямую, но сходятся в ощущении: одиночество может быть не наказанием, а светом.
Обложка карты
Наконец, четвертый символ романа - мифический Синий Медведь. Он не изображен буквально и прямолинейно, но ощущается в каждом эпизоде: в паузах между репликами, в дыхании острова, в молчании моря.
- Синий Медведь - это не одинокий голос, а многоголосие. Его присутствие напоминает: всякий путь - это еще и путь мифа, идущего рядом с нами, - говорит Максим. - Для айнов он был духом, для меня - спутником, а для читателя, надеюсь, станет метафорой, которая не нуждается в расшифровке.
Итак, свет, память, дорога, миф - четыре смысловые линии книги «Маяки Сахалина», которые не спорят друг с другом, а сходятся, как лучи в тумане. Именно поэтому она не похожа на традиционный трэвел-репортаж или путевые заметки. Это философский роман, где выдержан баланс между личным и историческим, документом и мифом. В ней нет позы, но есть честный взгляд на мир.
- Огонь не принадлежит одному человеку. Его можно передать, как в темном доме передают свечу от руки к руке. Так распространяется свет - от фитиля к фитилю, - объясняет Максим Привезенцев. - Роман «Маяки Сахалина» о тех, кто хотя бы раз искал в темноте знак того, что он не один. Теперь я знаю, что маяки никогда не гаснут. Они светят в нас.
Максим Привезенцев - предприниматель, байкер, путешественник, писатель, журналист, блогер, кинодокументалист, бизнес-аналитик, менеджер проектов, кандидат экономических наук. Родился в Южно-Сахалинске, учился во Владимире, живет в Москве. Автор восьми книг, шести документальных фильмов, ряда научных работ в сфере бизнеса и экономики.
В начале сентября прошлого года в областном центре стартовала мотоэкспедиция «Маяки Сахалина». В состав команды вошли московские и сахалинские байкеры, а возглавил ее Максим Привезенцев.
За две недели экспедиция побывала на всех маяках южной части острова, доехала до 50-й параллели и совершила марш-бросок на мыс Жонкиер, к знаменитому маяку, описанному Чеховым в книге «Остров Сахалин».
Завершив путешествие, Максим Привезенцев решил посвятить ей книгу и фильм. Спустя год свои намерения он исполнил.
Уже готова к показу документальная лента, в которую помимо съемок экспедиции вошла уникальная кинохроника, снятая на Сахалине в 1964-м дедом Максима, известным дальневосточным кинодокументалистом Владимиром Привезенцевым. А в первых числах сентября года нынешнего была завершена работа над третьей, финальной версией романа «Маяки Сахалина». Он необычен, как и все творчество Максима Привезенцева, которому свойственно глубокое осмысление фактов и событий, философичность повествования. Книгу сопровождает копия карты Сахалина 1745 года из «Атласа Российского». Обложки книги и карты созданы художником Марией Долгушей. Выход романа «Маяки Сахалина» в свет запланирован на начало декабря 2025 года. Газета «Южно-Сахалинск сегодня» - первое российское СМИ, где публикуется его анонс.
Есть книги, которые не просто рассказывают о дорогах, а сами становятся дорогой. Книга «Маяки Сахалина» Максима Привезенцева - из их числа. Ее нельзя читать бегло: она открывается как путь, где за каждым поворотом вспыхивает не только маячный огонь, но и память.
Роман устроен просто и сложно одновременно. Внешний смысловой слой - описание экспедиции по сахалинским маякам. Внутренний - тот самый свет, который несут человеку воспоминания.
- Маяки в книге не географические точки, а спусковые крючки памяти. Когда их свет гаснет, разум остается один на один с тьмой, - убежден автор.
Так и получилось, что каждый маяк, описанный в книге, это не только часть истории Сахалина, но и личные ощущения Максима Привезенцева. Он позволяет своим воспоминаниям - трогательным, пронзительным, иногда болезненным - становиться центром повествования. Это не выглядит приемом и нарочитой исповедальностью, а воспринимается как его естественное дыхание, искреннее и честное.
Но в романе дорога - не только личное восприятие автора. Вместе с ним в экспедицию по маякам отправились друзья-единомышленники. Их разговоры у костра, ирония и усталость, реплики, сказанные вполголоса, - все это не фон, а еще один смысловой слой книги. В этих разговорах рушатся мифы о Сахалине.
- Те, кто приехал сюда впервые, воспринимают остров как место суровой экзотики. Ну а для тех, кто здесь родился и вырос, Сахалин просто дом, не всегда уютный и комфортный, но родной, - говорит Максим Привезенцев. - И в этой встрече двух внутренних оптик рождается самый честный взгляд: остров перестает быть легендой и становится пространством живых голосов.
Еще один смысловой символ романа - революционер, этнограф, сахалинский каторжанин Бронислав Пилсудский.
- Он изучал язык айнов, собирал их сказки, фиксировал ритуалы. А в моем романе он сидит у маяка, молчит, слушает ветер, - объясняет Максим. - Его тень - как линия на карте, проложенная сто лет назад. Наши с ним дороги не пересекаются напрямую, но сходятся в ощущении: одиночество может быть не наказанием, а светом.
Обложка карты
Наконец, четвертый символ романа - мифический Синий Медведь. Он не изображен буквально и прямолинейно, но ощущается в каждом эпизоде: в паузах между репликами, в дыхании острова, в молчании моря.
- Синий Медведь - это не одинокий голос, а многоголосие. Его присутствие напоминает: всякий путь - это еще и путь мифа, идущего рядом с нами, - говорит Максим. - Для айнов он был духом, для меня - спутником, а для читателя, надеюсь, станет метафорой, которая не нуждается в расшифровке.
Итак, свет, память, дорога, миф - четыре смысловые линии книги «Маяки Сахалина», которые не спорят друг с другом, а сходятся, как лучи в тумане. Именно поэтому она не похожа на традиционный трэвел-репортаж или путевые заметки. Это философский роман, где выдержан баланс между личным и историческим, документом и мифом. В ней нет позы, но есть честный взгляд на мир.
- Огонь не принадлежит одному человеку. Его можно передать, как в темном доме передают свечу от руки к руке. Так распространяется свет - от фитиля к фитилю, - объясняет Максим Привезенцев. - Роман «Маяки Сахалина» о тех, кто хотя бы раз искал в темноте знак того, что он не один. Теперь я знаю, что маяки никогда не гаснут. Они светят в нас.
Максим Привезенцев - предприниматель, байкер, путешественник, писатель, журналист, блогер, кинодокументалист, бизнес-аналитик, менеджер проектов, кандидат экономических наук. Родился в Южно-Сахалинске, учился во Владимире, живет в Москве. Автор восьми книг, шести документальных фильмов, ряда научных работ в сфере бизнеса и экономики.
Другие берега, другие времена.
Пять книг о путешествиях на Non/Fictio№27
Пять книг о путешествиях на Non/Fictio№27
Михаил Визель
Максим Привезенцев. «Маяки Сахалина»М: Стеклограф, 2025 — 200 с.
Автор этой книги - удачливый предприниматель в области ресторанного и строительного бизнеса, упертый (в хорошем смысле) байкер, объехавший на двух колесах полмира, потомственный кинодокументалист и, что важно для этой истории - уроженец Южно-Сахалинска. Поэтому предложение сахалинской газеты рассказать о знаменитом на всю Тихоокеанскую Россию заброшенный маяк Анива не просто "не оставило его равнодушным", а спровоцировало внезапное решение: проехаться мотокавалькадой по всем маякам Сахалина, чтобы рассказать об этом не в формате дежурного интервью.
Что и было осуществлено в сентября 2024 года. Эта книга - книжная часть большого экспедиционного проекта. Конечно, ситуация "человек из Москвы едет на Сахалин" не может не отсылать к знаменитому путешествию Чехова, 130-летие которого, кстати, как раз в этом году мы отмечали, но Привезенцев - не Чехов, и слава Богу. Его книга - разумеется, автофикшн (или правильнее сказать "мотофикшн"?), но это автофикшн здорового взрослого, много испытавшего и много добившегося мужчины. Написание книги о маяках Сахалина для него не повод свести счеты с прошлым, а повод разобраться в нем и в том, что есть основа "культурного кода" этого сурового края. И, кстати, напомнить о польском революционере Брониславе Пилсудском, осужденном вместе с Александром Ульяновым - но сосланном на Сахалин, где он внес огромный вклад в изучение коренных народов. И где, кстати, его судьба пересекались с судьбой другого сосланного революционера, Ивана Ювачёва, будущего отца Даниила Хармса.
Эта книга удивительна для отечественного книгоиздания — и не удивительно, что она попала в топ-лист ярмарки Нон/Фикшн.
ГодЛитературы.рф
Автор этой книги - удачливый предприниматель в области ресторанного и строительного бизнеса, упертый (в хорошем смысле) байкер, объехавший на двух колесах полмира, потомственный кинодокументалист и, что важно для этой истории - уроженец Южно-Сахалинска. Поэтому предложение сахалинской газеты рассказать о знаменитом на всю Тихоокеанскую Россию заброшенный маяк Анива не просто "не оставило его равнодушным", а спровоцировало внезапное решение: проехаться мотокавалькадой по всем маякам Сахалина, чтобы рассказать об этом не в формате дежурного интервью.
Что и было осуществлено в сентября 2024 года. Эта книга - книжная часть большого экспедиционного проекта. Конечно, ситуация "человек из Москвы едет на Сахалин" не может не отсылать к знаменитому путешествию Чехова, 130-летие которого, кстати, как раз в этом году мы отмечали, но Привезенцев - не Чехов, и слава Богу. Его книга - разумеется, автофикшн (или правильнее сказать "мотофикшн"?), но это автофикшн здорового взрослого, много испытавшего и много добившегося мужчины. Написание книги о маяках Сахалина для него не повод свести счеты с прошлым, а повод разобраться в нем и в том, что есть основа "культурного кода" этого сурового края. И, кстати, напомнить о польском революционере Брониславе Пилсудском, осужденном вместе с Александром Ульяновым - но сосланном на Сахалин, где он внес огромный вклад в изучение коренных народов. И где, кстати, его судьба пересекались с судьбой другого сосланного революционера, Ивана Ювачёва, будущего отца Даниила Хармса.
Эта книга удивительна для отечественного книгоиздания — и не удивительно, что она попала в топ-лист ярмарки Нон/Фикшн.
ГодЛитературы.рф
Телеканала «Россия Культура»
Программа НАБЛЮДАТЕЛЬ
Программа НАБЛЮДАТЕЛЬ
(эфир 11.12.2025)
Тема: Травелог. Путешествие жанра и жанр путешествий.
Гости: Максим Привезенцев, писатель, путешественник, член РГО;
Виктор Ремизов, писатель;
Александр Снегирёв, писатель;
Ведущий: Татьяна Соловьёва.
Гости: Максим Привезенцев, писатель, путешественник, член РГО;
Виктор Ремизов, писатель;
Александр Снегирёв, писатель;
Ведущий: Татьяна Соловьёва.