— Привет-привет, пэню (друг-кит), — с ухмылкой сказал Ксинг. – Ты сегодня позже, чем обычно. Луис в ответ лишь вымученно улыбнулся. Поездка к китайцам и без того обычно день насмарку, а тут у продавца дыма на полпути к стройке еще и колесо спустило – пришлось менять на убитую временем запаску и ехать в три раза медленней, чем обычно. Санчесу не хотелось объяснять, что подпорченное дорожной историей настроение вовсе не располагало к праздным беседам? А вот Ксинг, напротив, сегодня явно был в настроении поболтать. - Наши люди в Макао просили поблагодарить тебя за оперативность, - чуть ли не пропел китаец, с интересом рассматривая Санчеса. Кажется, он сразу заметил пыль на брюках. Может, даже понял, что в дороге что-то случилось – неприятный и насмешливый, Ксинг отнюдь не был дураком. Впрочем, Луис не собирался развивать эту тему. Он всего лишь пообщается о делах насущных, забежит пообедать к Джи и отправиться назад, а по пути заедет в шиномонтаж и реанимирует чертову шину. - Я очень рад, что в Поднебесной довольны, - не снимая с лица фальшивую улыбку, произнес Луис. - Они хотят, чтобы в следующий раз мы с тобой увеличили объем посылки, пэню. – Ксинг буквально сиял. – Это же нам удастся, без проблем? Взгляды продавца дыма и китайского инженера встретились. - Я не могу сходу ответить на этот вопрос, - заметил Луис. Улыбка Ксинга сменилась гримасой засохшего мандарина. - Пару дней на подумать хватит, надеюсь? – спросил он. Быстрая мысль – «о, нет, через два дня возвращаться сюда!» - и медленный кивок. - Наверное. - Дело стоящее, пэню. Подумай хорошо. До встречи. Ксинг отсалютовал Санчесу и устремился прочь. Луис какое-то время смотрел инженеру вслед, с трудом сдерживая разлившийся по душе гнев. Да кем себя возомнил этот нахальный барыга? Он – всего лишь посредник, промежуточное звено, не станет Ксинга, найдется другой. Хотя, учитывая, что происходит с миром в последние годы, самодовольство азиатов уже не кажется таким удивительным. Если раньше они шли за «китайской мечтой» в основном внутри страны, то сейчас чем дальше, тем чаще Китай диктует правила всему остальному миру. «Дивному, новому миру…» 20 лет назад в Чине говорили: «Спрячь свой свет и жди своего часа». Похоже, дождались. Погруженный в эти невеселые размышлениях Санчес отправился в столовую к Джи. Будь здесь майор Уго, он бы наверняка ввернул бы что-нибудь про estar amorcillado – «одурманенное» состояние, потеря концентрации, вызванная из-за смертельной усталости. Стоило вспомнить о новом соседе, как настроение окончательно испортилось. Луис и без того с тревогой размышлял о предложении, которое от лица испанских импортеров сигар сделал майор. Учитывая обещанные объемы, соблазн торговать был велик, но Санчес резонно опасался чертовски лакомых устных предложений, да еще и внезапно на него свалившихся. Мало, что Уго мог что-то не так понять – но, вдобавок, и те, кто попросил его обсудить экспорт никарагуанских сигар с Луисом, могли что-то упускать. Стать крайним в этой цепочке потенциально неверных интерпретаций успеха Санчес, конечно же, не хотел. Тем более, что Луиса вполне устраивал нынешний порядок вещей. Кокон из табачного дыма, который он долго и кропотливо плел вокруг себя, казался Санчесу уютнейшим местом на земле. Впустить в свою новую жизнь Уго было достаточно… болезненно. Так стоит ли ввязываться в авантюру, если тебе по душе твоё нынешнее положение? Возможно, молодой Луис, еще не изведавший горького вкуса потери, с радостью откликнулся бы на предложение майора. Тот Луис хватался за все, до чего только может дотянуться, поскольку только-только ступал на эту непонятную территорию, именуемую табачным предпринимательством, на эту Terra Incognita для сметчика строительной компании. Тогда в дымном неведении знакомы были только бухгалтерские цифры, которыми приходилось оперировать. А еще была семья, ради которой Санчес готов был свернуть горы. Нынешний Луис стал куда более мудрым и куда менее рисковым. Вдобавок он лишился семьи, а с ней утратил мотив к бесконечной гонке за богатством. И ради чего нарушать эту хрупкую гармонию, думал Луис, шагая к столовой? Ради пары лишних миллионов? Смешно… В столовой было привычно шумно, несмотря на то, что Санчес попал сюда к самому окончанию обеда: двое рабочих за одним столиком, уже доедают; еще трое расположились у окна – эти припоздали, наверное, бригадир вычитывал за что-то, а, может, принимали груз с материалами… Только Джи почему-то нет на прежнем месте. Обычно она скучает за кассой с телефоном в руках, листает ленту или переписывается с родными, которые остались в Китае. Несмотря на разность во времени в 14 часов – когда в Никарагуа наступал обед, в Поднебесной была глубокая ночь – Джи и ее близкие находили способ чатиться практически в режиме нон-стоп. Джи очень скучала по родным и всегда, когда выпадала свободная минута, с упоением рассказывала Луису, как поедет к ним, и как все будут радоваться долгожданной встрече… Может, как раз уехала, мелькнула мысль в голове у Луиса, но он тут же ее отмел: будь это правдой, Ксинг обязательно сказал бы об этом. Выходит, Джи где-то здесь… но где. Луис взял поднос, неторопливо, будто давая Джи шанс вернуться, заполнил его тарелками с разной снедью и остановился у кассы. Автоматическая оплата через вичат не прошла. Аккаунт Луиса по какой-то причине был заблокирован. Что делать дальше, Санчес не знал. «Наверное, со стороны я выгляжу глупо…» Луис покосился на чавкающих рабочих. Те, кажется, не обращали на него никакого внимания. Но, если Санчес простоит у кассы еще какое-то время, они заметят и наверняка удивятся, почему он до сих пор не оплатил еду через терминал с фэйсайди? А дальше анонимный звонок внутренней полиции, вопросы про QR-код… словом, ненужных разговоров объяснений минимум на час. Правоохранители не имеют привычки торопиться. Санчес оглянулся. Работяги в причмокивающей сосредоточенности не обращали на него никакого внимания. Впрочем, не все ли равно, что подумают эти работяги? Луис их впервые видит и, наверное, больше не увидит никогда. Если только с Ксингом что-то случится, и один из этих парней станет посредником между Санчесом и китайцами. Луис улыбнулся такой внезапной мысли. Он, конечно же, понимал, что никто не доверит столь ответственное дело обычному рабочему. «Да где же ты, Джи?!» - хотел воскликнуть Санчес, но сдержался. Лишь посмотрел на часы и тихо вздохнул. Потом посмотрел еще раз… Оставить поднос и выйти, перекурить? Дым расслабит, дым утихомирит нетерпение и легкое раздражение от заблокированного кошелька, от общения с Ксингом, от истории с колесом, от долгой дороги… и чертового майора Уго, который решил переехать в Никарагуа. Как будто других мест, подходящих для коротания старости, мало!.. Почему именно сюда?! Дверь кухни распахнулась, и оттуда вышла Джи – молодая, едва за тридцать, стройная, с темными волосами, спрятанными под белоснежную синтетическую шапочку. Луис хотел было ненавязчиво посудить про любимого клиента, который заждался любимого продавца, но, увидев выражение лица китаянки, прикусил язык. Похоже, у Джи, этой вечно улыбчивой Джи случилась беда. Санчесу стало не по себе. Столовая всегда была для Луиса спокойным безмятежным местом, где он встречался с другом, Джи, и беззаботно болтал с ней о том, о сем. Худшая проблема, которую они обсуждали – это разлука китаянки с ее семьей, но это казалось лишь временными трудностями, обычная рабочая «вахта», коих Санчес, работая в строительном бизнесе, навидался с лихвой. Но сейчас что-то изменилось, причем радикально. Продавец дыма видел это в глазах Джи, хотя она тут же растянула губы в улыбке и приветливо воскликнула: - Луис! Ты сегодня позднее обычного! Что ж, может, ей так проще, рассудил Санчес. Надо просто принять ее правила игры, а там, если захочет, сама расскажет. - Да, я сегодня везде опаздываю, - тактично ответил Луис. Он не собирался упрекать Джи в том, что бросила свой пост, но она сама повинилась: - Прости, я… должна была ответить. Срочный звонок… - Все в порядке? – вырвалось у Санчеса. Джи бросила взгляд на рабочих за столиком у окна и неопределенно повела плечом. - Наверное. А у тебя? Неужели проблема с оплатой? - Да, у китайского искусственного интеллекта ко мне, похоже, что-то личное: так не вовремя подвесил меня в расчетной немощи, - с ироничной гримасой ответил Луис. – Наверное, срок моего прививочного QR-кода обнулили. Придется опять колоть китайский бустер и проходить новую верификацию. Расплатившись старым добрым кэшем, Санчес разместился за столиком неподалеку от «поста» китаянки. Продавец дыма почему-то не сомневался, что они с Джи продолжат разговор, едва рабочие уйдут. Если даже она сама не захочет, он не удержится, не сможет уехать, так и не узнав, что так расстроило его подругу. Сначала освободился стол, за которым сидели двое рабочих. Следом за ними, дожевывая на ходу, отправились трое оставшихся – они смели обед, точно саранча. Дверь за ними закрылась, и воцарилась непривычная тишина, которую страшно было нарушать. Луис оглянулся через плечо на Джи: та смотрела в телефон. Свайпы по экрану звука не создавали. А надо ли мне вникать в ее проблемы, вдруг подумал Санчес. Мы ладим, но и только. Или уже не только? Луис поймал себя на мысли, что судьба Джи, в отличие от Ксинга, ему небезразлична. Если здесь будет другая женщина, он, наверное, предпочтет обедать в городе или в отеле. Не то, чтобы здешняя кухня плоха, но звезд с неба местные кулинары не хватают, это правда. - И все же у тебя что-то случилось, да? – сглотнув подступивший к горлу ком, спросил Луис. Джи посмотрела на него, покосилась на дверь, потом – снова на продавца дыма. Судя по взгляду, китаянка колебалась, стоит ли откровенничать с Санчесом или нет. Беззаботная болтовня ни к чему не обязывает. Травить анекдоты и байки можно и попутчику в самолете, никаких последствий, никаких откровений – просто треп, чтобы скоротать время. Рассказать о реальных проблемах кому-то – гораздо сложней. Это требует определенного доверия. Ты либо не впускаешь человека в свою жизнь, и все ограничивается пластмассово-формальной болтовней… Либо впускаешь, и тогда ваши отношения уже никогда не будут прежними. «Боже, что я себе уже напридумывал? Может, у ее сестры умерла любимая собака, которую Джи знала с детства. Да, это неприятно, но это не то «откровение», которое изменит наши отношения… навсегда». - Мой отец… остался без работы, - с трудом выдавила Джи. Луис украдкой выдохнул. Похоже, не все так плохо. - Ему почти шестьдесят, никто не хочет его нанимать, - продолжила женщина. – У них с мамой очень много болезней. Я им и так помогала, теперь придется высылать еще больше денег… Им трудно, Луис. Очень трудно. - Это… правда непросто. Но не стоит сгущать краски, Джи. - Не стоит сгущать краски? – сухо повторила она. – Луис, мы, в отличие от тебя… Она запнулась, тут же спешно добавила: - Прости, я не хотела… - Брось. Ты права: я так давно не испытывал потребности в деньгах, что позабыл, каково это – в них нуждаться, - с мягкой улыбкой сказал Санчес. – Может, я могу чем-то помочь? - Нет, Луис, - уверенно ответила Джи. – Не нужно. Мы что-нибудь придумаем. Я могу подрабатывать… Я найду способ. Не сомневайся. Продавец дыма смерил ее взглядом. Женщины в беде всегда притягивают внимание мужчин, это заложено на уровне инстинктов. Но, по мнению Луиса, женщина, которая не пасует перед проблемой, а дает ей отпор, еще сексуальней. «Сексуальней? Я что, действительно об этом подумал?..» Кажется, впервые за много месяцев, с момента знакомства Санчес задумался об отношениях с Джи в таком контексте. Но, справедливости ради, и она прежде не выглядела так, как сейчас – раненая, но не сломленная, а гордая и решительная – несмотря на дурацкую шапочку. - Что? – спросила Джи, неуверенно посмотрев на Луиса. Он пожал плечами, а потом вдруг сказал: - Может, я заеду за тобой, вечером? Кажется, тебе не помешает прогулка. И она не нашла, что ответить, и тоже лишь повела плечом. - Я буду здесь к семи, - тихо, но твердо сказал продавец дыма. Выходя из столовой, он не знал, почему позвал Джи на прогулку. Зато точно знал, куда они отправятся.