Море². Эссе об удержании
Максим Привезенцев для проекта «Ралли: Белое Черное Море²»
ЧАСТЬ I. СТАРТ ВНУТРИ ФОРМЫ
I. Пролог: Не начало и не конец
Всё началось осенью 2024 года. Точнее — не началось, а перестало рушиться. Я много лет шёл через шум, выборы, ускорение. И вдруг впервые захотел не действовать, а удержать.
Не ответить — а не разрушить тишину, в которой ещё может что-то быть.
Так родилась метафизика удержания. Сначала — как ощущение. Потом — как структура мышления, в которой выбор перестаёт быть единственным выходом. Где не ты движешься, а форма — держится. Пока ты в ней остаёшься.
Эта мысль долго не просилась наружу. Но весной 2025 года я понял: её нельзя просто написать. Её нужно проехать. Сформировать не в слове, а в ритме, в теле, в географии.
Так возник маршрут: Архангельск — Новороссийск. 3000 километров. 40 часов. Без остановки. Не ради рекорда. Не ради подвига. А ради того, чтобы удержание стало формой времени.
Каждый час, каждый город — соблазн выбрать: остановиться, свернуть, зафиксировать.
Но весь маршрут построен так, чтобы это было невозможно. Чтобы выбор не случился.
В июне — почти случайно — появилось название.
Море².
И сразу же — форма.
Квадрат, в котором нет ни белого, ни чёрного. Только внутреннее море, пульсация, которая ещё держится. Это не картина. Это не символ. Это не геометрия. Это — сосуд, в котором маршрут перестал быть дорогой.
Через несколько дней я выезжаю. Но это не старт. Не начало и не конец. Это — продолжение удержания, в котором всё ещё возможно не выбрать. И остаться.
II. Как всё началось: не маршрут, а траектория напряжения
Я давно знал, что дорога — это не путь от точки А до точки Б. Но только весной 2025-го эта мысль обрела структуру. Маршрут от Белого до Чёрного моря казался очевидным:
север, юг, старые города, градиенты культуры, времени, воды. Но я не хотел проехать страну. Я хотел удержать её — внутри себя. Без остановки. Без комментария. Без нарратива.
Я начал собирать маршрут не по логике логистики, а по внутреннему напряжению.
Архангельск — как пространство начала, не начало пути, а точка, где уже нельзя оставаться. Новороссийск — не финал, а то, куда нельзя приехать, не потеряв форму.
Между ними — 3000 километров. Между ними — я. Не как участник ралли. А как элемент конструкции, в которой удержание стало возможным. Каждый город по маршруту — не остановка, а соблазн. Выбрать. Зафиксировать. Подписать. Но я выбрал не останавливаться. Не потому, что спешу, а потому что только в движении можно удержать.
Остановиться — значит вернуться к выбору. А выбор разрушает напряжение.
Маршрут стал не дорогой, а формой эксперимента. Может ли человек быть внутри страны — не как наблюдатель, не как герой, а как та самая ось, на которой ещё держится целое?
Может ли он проехать — не выбирая? Не упрощая? Не утверждая ничего, кроме присутствия в той точке, где всё ещё не разрушено? Маршрут стал лабораторией. Физической моделью метафизики. География — это не карта. Это сопротивление упрощению.
Я не хотел показать страну. Я хотел её не разрушить — в себе. И в этом смысле, я не ехал. Я удерживал.
III. Рождение метафизики удержания
Иногда философия начинается не с идеи, а с усталости от всех идей сразу.
Осенью 2024-го я оказался в точке, где мысль о действии казалась невыносимой. Каждое движение требовало выбора, каждое слово — позиции, каждая эмоция — объяснения. Я начал ощущать, что то, что действительно важно, происходит не в момент выбора, а в пространстве до него.
Сначала я это назвал тишиной. Потом — равновесием. Но это были только намёки. И лишь позже появилось точное слово: удержание. Это не отказ. Не пассивность. Не уход. Это внутренняя форма, в которой ты остаёшься — не утверждая, не руша, не вынося суждения. Ты просто удерживаешь напряжение, возможность, невысказанное.
Я начал записывать: удержание — это не пауза между решениями, а форма, в которой решение больше не требуется. Именно так начала оформляться структура, которую позже я назову метафизикой удержания. Она родилась не в библиотеке. И не в пустыне. Она родилась в человеке, который устал разрушать реальность объяснениями.
Я не искал новой философии. Я искал способ остаться внутри формы, когда все требуют ответа. Мета позиции больше не работают. Ирония разрушена. Пафос — невыносим. Остаётся только удержание. Это когда ты не пишешь — а ждёшь, когда слово проявится само. Когда ты не едешь — а держишь равновесие, пока не распалась дорога.
Так родилась мысль о том, что удержание — это не тишина после действия, а дыхание, которое предшествует выбору, и даёт ему не случиться. И только потом — весной — я понял: этого нельзя доказать. Это можно только проехать.
ЧАСТЬ II. ГЕОМЕТРИЯ НЕВЫБОРА
IV. Название как философская ловушка: «Море²»
Название пришло в июне. Тихо. Без фанфар. Оно просто легло в тетрадь — как будто всегда там было: Море в квадрате. Море².
На первый взгляд — игра. Белое + Чёрное = два моря. Ну значит, квадрат. Значит, графика. Значит, шутка. Так привыкло читать сознание, зацикленное на симметрии.
Но в этом и есть первая ловушка.
Море² — не сумма. Не итог маршрута. Не визуальная метка. Это каркас, в котором вся логика пути — ломается. Квадрат — форма, которую мы считаем завершённой. Рациональной. Геометричной. Но внутри этого квадрата — ничего не сходится. Он вибрирует. Он ускользает. Он не объясняет себя.
Я пробовал сделать из этого знака логотип, символ, форму. Но он каждый раз разваливался, если я пытался зафиксировать его значение. Пока не понял: само удержание — и есть форма. Не линия. Не маршрут. А рамка, в которой нет центра, но всё ещё держится.
Квадрат стал образом без равновесия. Смещённым. Чуть заваленным. Как мотоцикл, который не падает, пока движется.
И тогда стало ясно: «Море²» — не про два моря. Это про одно внутреннее море, в которое ты входишь — и не выходишь. Потому что нельзя выйти из удержания,
не разрушив его. Это название — не аллюзия. Это — переменная, в которой собралось всё, что не удалось сказать словами.
V. Картина «Море²»: не изображение, а сосуд вибрации
Картина появилась не в мастерской. И не в тишине холста.
Я рисовал её в нейросети. В «Кандинском». И нет — это не делает её менее моей. Я не выбирал из готового. Я искал промт — так, как другие ищут интонацию. Я подбирал каждое слово, как будто от него зависит устойчивость структуры.
Один промт ломал другой. Один образ разрушал всё. Нейросеть реагировала, как зеркало:
если я врал — она выдавала фальшь. Если упрощал — возвращала пустоту. И в какой-то момент — не сразу — появилась форма, которая не была ни композицией, ни иллюстрацией.
Это был каркас, в котором вибрация маршрута задержалась. Немного смещённый квадрат. Неуверенный горизонт. Цвет, которого не бывает на карте. Никакого манифеста. Никакого смысла. Только — удержание.
Если бы не маршрут, не концепция, не внутреннее напряжение — эта работа осталась бы одной из тысяч визуальных симуляций. Но «Море²» не результат нейросети. Это — форма, которую я настраивал как инструмент удержания. Я не писал изображение. Я выстраивал порог, через который нельзя пройти без дрожи.
VI. Диалог с Малевичем: продолжение, не антипод
Говорить о квадрате — и не вспомнить Малевича — невозможно. Это как говорить о молчании — и не услышать паузу после Бетховена.
Но я не хотел спорить с ним. Я не ставил задачу продолжать или опровергать. Я просто дошёл до той же стены — с другой стороны. Малевич закрыл язык. Его «Чёрный квадрат» был криком, в котором форма отказалась быть образом. Он сказал: «дальше — только тишина». И он был прав.
Но мне стало интересно: можно ли в этой тишине ещё что-то удержать? Не нарушив её. Можно ли не открывать окно — а просто остаться в комнате и дождаться момента, когда воздух начнёт колебаться сам?
Малевич остановил мир. Я попытался остаться внутри, не разрушив паузу, но и не превратив её в догму. «Море²» — это не чёрный квадрат. И не его отражение. Это — форма, в которой ещё дышит маршрут. Если у Малевича квадрат был финалом — у меня он стал полем вибрации, в котором география распалась, а человек ещё не выбрал сторону.
Я не рисовал тишину. Я рисовал напряжение, в котором ещё не всё произошло. Это не отрицание авангарда. И не цитата. Это — глубокая благодарность и попытка не разрушить то, что он оставил без завершения.
Малевич ушёл в ноль. Я остался на грани единицы. Не потому, что мне есть что добавить, а потому что ещё есть что удержать.
ЧАСТЬ III. УДЕРЖАНИЕ КАК ФОРМА
VII. Искусство как форма удержания
Сегодня от искусства всё чаще требуют реакции. Эмоции, позиции, сюжета, оглушающей силы. Желательно — немедленно. Желательно — с комментарием. Желательно — чтобы можно было объяснить.
Но может быть, искусство больше не обязано объяснять? Может быть, оно может просто удерживать? Не утверждать смысл, а не позволить ему исчезнуть. Не говорить, а не дать молчанию стать пустотой.
«Море²» — это не сообщение. Это не визуальный аргумент. Это не «тема» и не «контекст». Это — форма, в которой я попытался остановить разрушение формы.
Возможно, единственное, что сегодня может искусство — это создать каркас, в котором человек на мгновение перестаёт требовать ответа и просто остаётся внутри. Где он не называет. Где он не судит. Где он не убегает. Где он дышит — не зная, кому отвечает.
Я не нарисовал произведение. Я не построил позицию. Я не зафиксировал точку зрения. Я оставил напряжение, в котором ещё возможно не выбирать. И если оно удерживается —
значит, форма работает.
VIII. Метафизика формы: от дороги к квадрату
Когда я начал собирать маршрут, я думал о точках и времени. О теле, которое не остановится сорок часов подряд. О равновесии на грани бессознательного.
А потом понял — всё это собирается не в подвиг, а в форму. Форму, которую не выбираешь. Форму, которую не проектируешь. Форму, которая возникает, когда ты слишком долго остаёшься внутри напряжения, не разрывая его ни словом, ни действием, ни жестом.
Из дороги, из равновесия, которое держится только в движении, из точек, в которых нельзя задерживаться — родился квадрат. Он не отражает маршрут. Он не символизирует расстояние. Он не визуализирует идею. Он — то, что удержалось, после того как всё прочее исчезло.
Смещение центра тяжести — это момент, где ты теряешь равновесие между Воронежем и Ростовом. Зыбкий горизонт — это ночь на дороге, когда ты уже не различаешь, где север, где юг. Цвет, которого не бывает в природе, — это усталость, на грани тишины.
Маршрут исчез. Но форма удержалась. И теперь квадрат — не геометрия. Это резонанс. Он дрожит, как дорога под колёсами, как мысли, когда не можешь больше думать, как тело, которое держит мотоцикл, не потому что может, а потому что ещё не отпустило.
Вот в этом — и есть метафизика формы. Она рождается не когда всё понятно, а когда всё ещё держится.
IX. Вывод: возможно ли удержать, не разрушив?
Я не уверен, что это кому-то нужно. Тем более — что это должно быть понято. Я просто чувствовал, что в мире, где каждое слово становится позицией, каждый жест — брендом, а каждый маршрут — контентом, нужно создать пространство, в котором ничего из этого не произойдёт.
Ни финала. Ни объяснения. Ни выбора.
Только удержание. Только форма. Только возможность быть, когда всё требует — сделать ход.
Но есть моменты, когда ход разрушает. Когда действие — уже сдача. И тогда единственное, что остаётся — это способность остаться внутри, не разрушив напряжения.
Может ли искусство — это удержать? Я не знаю.
Может ли квадрат — это показать? Вряд ли.
Но я ехал. Я рисовал. Я подбирал слова, как будто от них зависит равновесие. И теперь перед вами — не проект. Не картина. Не текст. А форма, которая всё ещё держится.
Я не задал вопрос. Я не нашёл ответа. Я просто остался — внутри пространства,
в котором ещё возможно не выбирать.
И если это удержалось, если оно ещё дрожит, пусть даже слабо — значит, всё не зря.
М.П. 30.7.25
#писательизмосквы
Максим Привезенцев для проекта «Ралли: Белое Черное Море²»
ЧАСТЬ I. СТАРТ ВНУТРИ ФОРМЫ
I. Пролог: Не начало и не конец
Всё началось осенью 2024 года. Точнее — не началось, а перестало рушиться. Я много лет шёл через шум, выборы, ускорение. И вдруг впервые захотел не действовать, а удержать.
Не ответить — а не разрушить тишину, в которой ещё может что-то быть.
Так родилась метафизика удержания. Сначала — как ощущение. Потом — как структура мышления, в которой выбор перестаёт быть единственным выходом. Где не ты движешься, а форма — держится. Пока ты в ней остаёшься.
Эта мысль долго не просилась наружу. Но весной 2025 года я понял: её нельзя просто написать. Её нужно проехать. Сформировать не в слове, а в ритме, в теле, в географии.
Так возник маршрут: Архангельск — Новороссийск. 3000 километров. 40 часов. Без остановки. Не ради рекорда. Не ради подвига. А ради того, чтобы удержание стало формой времени.
Каждый час, каждый город — соблазн выбрать: остановиться, свернуть, зафиксировать.
Но весь маршрут построен так, чтобы это было невозможно. Чтобы выбор не случился.
В июне — почти случайно — появилось название.
Море².
И сразу же — форма.
Квадрат, в котором нет ни белого, ни чёрного. Только внутреннее море, пульсация, которая ещё держится. Это не картина. Это не символ. Это не геометрия. Это — сосуд, в котором маршрут перестал быть дорогой.
Через несколько дней я выезжаю. Но это не старт. Не начало и не конец. Это — продолжение удержания, в котором всё ещё возможно не выбрать. И остаться.
II. Как всё началось: не маршрут, а траектория напряжения
Я давно знал, что дорога — это не путь от точки А до точки Б. Но только весной 2025-го эта мысль обрела структуру. Маршрут от Белого до Чёрного моря казался очевидным:
север, юг, старые города, градиенты культуры, времени, воды. Но я не хотел проехать страну. Я хотел удержать её — внутри себя. Без остановки. Без комментария. Без нарратива.
Я начал собирать маршрут не по логике логистики, а по внутреннему напряжению.
Архангельск — как пространство начала, не начало пути, а точка, где уже нельзя оставаться. Новороссийск — не финал, а то, куда нельзя приехать, не потеряв форму.
Между ними — 3000 километров. Между ними — я. Не как участник ралли. А как элемент конструкции, в которой удержание стало возможным. Каждый город по маршруту — не остановка, а соблазн. Выбрать. Зафиксировать. Подписать. Но я выбрал не останавливаться. Не потому, что спешу, а потому что только в движении можно удержать.
Остановиться — значит вернуться к выбору. А выбор разрушает напряжение.
Маршрут стал не дорогой, а формой эксперимента. Может ли человек быть внутри страны — не как наблюдатель, не как герой, а как та самая ось, на которой ещё держится целое?
Может ли он проехать — не выбирая? Не упрощая? Не утверждая ничего, кроме присутствия в той точке, где всё ещё не разрушено? Маршрут стал лабораторией. Физической моделью метафизики. География — это не карта. Это сопротивление упрощению.
Я не хотел показать страну. Я хотел её не разрушить — в себе. И в этом смысле, я не ехал. Я удерживал.
III. Рождение метафизики удержания
Иногда философия начинается не с идеи, а с усталости от всех идей сразу.
Осенью 2024-го я оказался в точке, где мысль о действии казалась невыносимой. Каждое движение требовало выбора, каждое слово — позиции, каждая эмоция — объяснения. Я начал ощущать, что то, что действительно важно, происходит не в момент выбора, а в пространстве до него.
Сначала я это назвал тишиной. Потом — равновесием. Но это были только намёки. И лишь позже появилось точное слово: удержание. Это не отказ. Не пассивность. Не уход. Это внутренняя форма, в которой ты остаёшься — не утверждая, не руша, не вынося суждения. Ты просто удерживаешь напряжение, возможность, невысказанное.
Я начал записывать: удержание — это не пауза между решениями, а форма, в которой решение больше не требуется. Именно так начала оформляться структура, которую позже я назову метафизикой удержания. Она родилась не в библиотеке. И не в пустыне. Она родилась в человеке, который устал разрушать реальность объяснениями.
Я не искал новой философии. Я искал способ остаться внутри формы, когда все требуют ответа. Мета позиции больше не работают. Ирония разрушена. Пафос — невыносим. Остаётся только удержание. Это когда ты не пишешь — а ждёшь, когда слово проявится само. Когда ты не едешь — а держишь равновесие, пока не распалась дорога.
Так родилась мысль о том, что удержание — это не тишина после действия, а дыхание, которое предшествует выбору, и даёт ему не случиться. И только потом — весной — я понял: этого нельзя доказать. Это можно только проехать.
ЧАСТЬ II. ГЕОМЕТРИЯ НЕВЫБОРА
IV. Название как философская ловушка: «Море²»
Название пришло в июне. Тихо. Без фанфар. Оно просто легло в тетрадь — как будто всегда там было: Море в квадрате. Море².
На первый взгляд — игра. Белое + Чёрное = два моря. Ну значит, квадрат. Значит, графика. Значит, шутка. Так привыкло читать сознание, зацикленное на симметрии.
Но в этом и есть первая ловушка.
Море² — не сумма. Не итог маршрута. Не визуальная метка. Это каркас, в котором вся логика пути — ломается. Квадрат — форма, которую мы считаем завершённой. Рациональной. Геометричной. Но внутри этого квадрата — ничего не сходится. Он вибрирует. Он ускользает. Он не объясняет себя.
Я пробовал сделать из этого знака логотип, символ, форму. Но он каждый раз разваливался, если я пытался зафиксировать его значение. Пока не понял: само удержание — и есть форма. Не линия. Не маршрут. А рамка, в которой нет центра, но всё ещё держится.
Квадрат стал образом без равновесия. Смещённым. Чуть заваленным. Как мотоцикл, который не падает, пока движется.
И тогда стало ясно: «Море²» — не про два моря. Это про одно внутреннее море, в которое ты входишь — и не выходишь. Потому что нельзя выйти из удержания,
не разрушив его. Это название — не аллюзия. Это — переменная, в которой собралось всё, что не удалось сказать словами.
V. Картина «Море²»: не изображение, а сосуд вибрации
Картина появилась не в мастерской. И не в тишине холста.
Я рисовал её в нейросети. В «Кандинском». И нет — это не делает её менее моей. Я не выбирал из готового. Я искал промт — так, как другие ищут интонацию. Я подбирал каждое слово, как будто от него зависит устойчивость структуры.
Один промт ломал другой. Один образ разрушал всё. Нейросеть реагировала, как зеркало:
если я врал — она выдавала фальшь. Если упрощал — возвращала пустоту. И в какой-то момент — не сразу — появилась форма, которая не была ни композицией, ни иллюстрацией.
Это был каркас, в котором вибрация маршрута задержалась. Немного смещённый квадрат. Неуверенный горизонт. Цвет, которого не бывает на карте. Никакого манифеста. Никакого смысла. Только — удержание.
Если бы не маршрут, не концепция, не внутреннее напряжение — эта работа осталась бы одной из тысяч визуальных симуляций. Но «Море²» не результат нейросети. Это — форма, которую я настраивал как инструмент удержания. Я не писал изображение. Я выстраивал порог, через который нельзя пройти без дрожи.
VI. Диалог с Малевичем: продолжение, не антипод
Говорить о квадрате — и не вспомнить Малевича — невозможно. Это как говорить о молчании — и не услышать паузу после Бетховена.
Но я не хотел спорить с ним. Я не ставил задачу продолжать или опровергать. Я просто дошёл до той же стены — с другой стороны. Малевич закрыл язык. Его «Чёрный квадрат» был криком, в котором форма отказалась быть образом. Он сказал: «дальше — только тишина». И он был прав.
Но мне стало интересно: можно ли в этой тишине ещё что-то удержать? Не нарушив её. Можно ли не открывать окно — а просто остаться в комнате и дождаться момента, когда воздух начнёт колебаться сам?
Малевич остановил мир. Я попытался остаться внутри, не разрушив паузу, но и не превратив её в догму. «Море²» — это не чёрный квадрат. И не его отражение. Это — форма, в которой ещё дышит маршрут. Если у Малевича квадрат был финалом — у меня он стал полем вибрации, в котором география распалась, а человек ещё не выбрал сторону.
Я не рисовал тишину. Я рисовал напряжение, в котором ещё не всё произошло. Это не отрицание авангарда. И не цитата. Это — глубокая благодарность и попытка не разрушить то, что он оставил без завершения.
Малевич ушёл в ноль. Я остался на грани единицы. Не потому, что мне есть что добавить, а потому что ещё есть что удержать.
ЧАСТЬ III. УДЕРЖАНИЕ КАК ФОРМА
VII. Искусство как форма удержания
Сегодня от искусства всё чаще требуют реакции. Эмоции, позиции, сюжета, оглушающей силы. Желательно — немедленно. Желательно — с комментарием. Желательно — чтобы можно было объяснить.
Но может быть, искусство больше не обязано объяснять? Может быть, оно может просто удерживать? Не утверждать смысл, а не позволить ему исчезнуть. Не говорить, а не дать молчанию стать пустотой.
«Море²» — это не сообщение. Это не визуальный аргумент. Это не «тема» и не «контекст». Это — форма, в которой я попытался остановить разрушение формы.
Возможно, единственное, что сегодня может искусство — это создать каркас, в котором человек на мгновение перестаёт требовать ответа и просто остаётся внутри. Где он не называет. Где он не судит. Где он не убегает. Где он дышит — не зная, кому отвечает.
Я не нарисовал произведение. Я не построил позицию. Я не зафиксировал точку зрения. Я оставил напряжение, в котором ещё возможно не выбирать. И если оно удерживается —
значит, форма работает.
VIII. Метафизика формы: от дороги к квадрату
Когда я начал собирать маршрут, я думал о точках и времени. О теле, которое не остановится сорок часов подряд. О равновесии на грани бессознательного.
А потом понял — всё это собирается не в подвиг, а в форму. Форму, которую не выбираешь. Форму, которую не проектируешь. Форму, которая возникает, когда ты слишком долго остаёшься внутри напряжения, не разрывая его ни словом, ни действием, ни жестом.
Из дороги, из равновесия, которое держится только в движении, из точек, в которых нельзя задерживаться — родился квадрат. Он не отражает маршрут. Он не символизирует расстояние. Он не визуализирует идею. Он — то, что удержалось, после того как всё прочее исчезло.
Смещение центра тяжести — это момент, где ты теряешь равновесие между Воронежем и Ростовом. Зыбкий горизонт — это ночь на дороге, когда ты уже не различаешь, где север, где юг. Цвет, которого не бывает в природе, — это усталость, на грани тишины.
Маршрут исчез. Но форма удержалась. И теперь квадрат — не геометрия. Это резонанс. Он дрожит, как дорога под колёсами, как мысли, когда не можешь больше думать, как тело, которое держит мотоцикл, не потому что может, а потому что ещё не отпустило.
Вот в этом — и есть метафизика формы. Она рождается не когда всё понятно, а когда всё ещё держится.
IX. Вывод: возможно ли удержать, не разрушив?
Я не уверен, что это кому-то нужно. Тем более — что это должно быть понято. Я просто чувствовал, что в мире, где каждое слово становится позицией, каждый жест — брендом, а каждый маршрут — контентом, нужно создать пространство, в котором ничего из этого не произойдёт.
Ни финала. Ни объяснения. Ни выбора.
Только удержание. Только форма. Только возможность быть, когда всё требует — сделать ход.
Но есть моменты, когда ход разрушает. Когда действие — уже сдача. И тогда единственное, что остаётся — это способность остаться внутри, не разрушив напряжения.
Может ли искусство — это удержать? Я не знаю.
Может ли квадрат — это показать? Вряд ли.
Но я ехал. Я рисовал. Я подбирал слова, как будто от них зависит равновесие. И теперь перед вами — не проект. Не картина. Не текст. А форма, которая всё ещё держится.
Я не задал вопрос. Я не нашёл ответа. Я просто остался — внутри пространства,
в котором ещё возможно не выбирать.
И если это удержалось, если оно ещё дрожит, пусть даже слабо — значит, всё не зря.
М.П. 30.7.25
#писательизмосквы
