Блог Максима Привезенцева

История одного шеврона

Нон-фикшн
Собираясь в горы в январе этого года и упаковывая сноуборд в видавшие виды чехол, я наткнулся на небольшой круглый шеврон, пролежавший там с далекого 2008 года.

Разглядывая вышитые синие буквы «Maniitsoq. Heliski-Greenland» и гору с характерным волнообразным следом от райдера, вспомнилась история появления нашивки в моем горном скарбе.

В конце апреля 2008 года я отправился с друзьями в Гренландию покорять целинные склоны Датского ледяного острова в режиме вертолетного фрирайда. Это когда места дикие, не туристические. А на вершину горы для спуска тебя забрасывает вертолет. «Хели-ски» одним словом.

Подготовка в те годы у меня была подстать профессиональным сноубордистам и средства позволяли отправляться в самые экзотические уголки планеты.

Маниитсок — город и столица одноименного муниципалитета центральной части Западной Гренландии с населением в 2000 человек встретил нас безлюдной гостеприимностью. Единственная гостиница на берегу пролива Дейвиса Северного ледовитого океана представляла из себя ночлег, ресторан, дискотеку, казино и центр культурной жизни городка.

Организаторы тура французы под бокал привезённого с собой бургундского разложили карты и весь вечер рассказывали куда и как мы будем летать, не забывая при этом напоминать о правилах безопасности и поведения в вертолете и горах.

Перед сном, сыграв в покер с местными жителями, я порадовался то ли везению, то ли безбашенности и наивности алеутской манере блефа. Обыграв местных рыбаков, в отличном настроении я заснул.

Утром в соответствии с прогнозом погоды, обещавшим нам солнечные деньки, мы отправились покорять вершины.
День пролетел как выстрел.

8 спусков с высоты 2000 метров к кромке океана, в котором, как зефирины, плавали айсберги, слились в один не проходящий восторг.
В первый день я не «давил на газ», но пару раз позволил себе фронт-флип и бэк-флип, два простых сальто с хороших природных трамплинов-кикеров.

Французы к нам присматривались и держали группу в плотных объятиях безопасных спусков, не давая уходить с обозначенных траекторий.

Вечером, переполненные радостью, мы обсудили день прошедший и планы на завтрашний. После ужина я отправился в казино к своим друзьям алеутам на партию в покер.

К моему удивлению компания разрослась игроками, любопытными и их женами. В маленьком городке слух о «покер стар» из России разлетелся быстро.

Из-за аншлага партий пришлось сыграть три. Результат был тот же. Гренландцы безнадежно проигрывали. Окупить поездку при местных ставках я бы не смог, но приятная мелочь в кармане поднимала самооценку до вершин местных гор.

Утром перед вылетом инструкторы разделили нас на две группы «обычных» и «продвинутых» и порадовали разрешением отклоняться от следов инструктора, прокладывающего траекторию спуска.

Дело пошло веселее и покоренных вершин к концу дня набралось 12.

К красоте привыкнуть было невозможно. Хрустящий и мягкий снег, поглощая райдера примерно по пояс, дарил ощущение настоящего серфинга.

За ужином инструктор, слушая мой рассказ о покерных успехах, заметил:
- А ты знаешь, что по законам Гренландии за первое убийство алеутов не сажают?

Сделав увесистый глоток вина, я спросил:
- Это как?

- Понимаешь, тут саморегуляция. Солнечная депрессия и все такое. Ни армии, ни полиции особо нет. Поэтому, чтобы минимизировать бытовые конфликты, власти приняли решение, что алеуты сами могут разрешать споры сразу и бесповоротно, - с серьезным видом пояснил инструктор.

В контексте моих покерных подвигов эта информация меня сильно обеспокоила. И я с грустной физиономией впал в раздумья о своих перспективах покерного везунчика. Представив в красках кровавые разборки алеутов за игровым столом, я решил покерные забавы с местным населением прекратить.

Но гренландские туземцы, для которых любой турист — это событие, схожее с прибытием Папы римского, считали иначе. В ресторан завалилась компания моих покерных знакомых с вопросом, когда я планирую сегодня зайти в казино на игру.

Смех моих друзей немного обескуражил алеутов, но они настойчиво просили сыграть, поскольку в город пришел корабль и сегодня будет пару сильных игроков. Корабль в Маниитсок приходил раз в неделю. Он привозил топливо и забирал намороженные рыбные ресурсы, которые добывали местные жители.

Под дружеские приколы французов я согласился сыграть пару игр. Куража в этот вечер не было. Мне все время казалось, что кто-то из игроков достанет гарпун при каждом проигрыше и я старался свести игру в ноль. Радуясь, что уцелел, я сообщил алеутам, что завтра игры не будет, поскольку улетаю и отправился спать.

Но заснул только под утро.

Прислушиваясь к шорохам в коридоре, я вздрагивал и оценивал надежность забаррикадированной сумками и сноубордом двери, не в силах отогнать от себя мыслей о безнаказанности убийства на почве бытовых ссор. С гренландской доктриной убийственной юриспруденции я был в корне не согласен. К счастью, ночь прошла без сцен из голливудского вестерна.

В заключительный день при загрузке в вертолет французы, используя язык Вольтера, были веселы и как-то загадочно косились в мою сторону.
Высаживая группу «продвинутых» на вершине первого спуска, инструктор попросил меня остаться в вертолете. Когда группа оказалась на вершине, он закрыл дверь, и мы взлетели. Я был растерян, француз, загадочно улыбаясь, развернул карту.

- Макс, наблюдая за твоими трюками в прошлые дни мы тут с парнями решили подарить тебе вершину.

- Что значит подарить вершину? - растерянно переспросил я, глядя в иллюминатор набирающего высоту вертолета. Мои друзья на вершине превращались в меленькие цветные точки.

Инструктор ткнул пальцем в карту ровно в то место, где рядом с горной вершиной ручкой было написано «Mad Max».

- С этой горы пока никто не спускался и у неё нет названия. Вернее, не было. Мы назвали ее в своих картах в честь тебя. Ты будешь первым, кто с нее спустится.

Растерянность и эйфория, два чувства одновременно парализовали меня. В итоге восторг победил и я в предвкушении пялился в иллюминатор вертолета, стараясь узнать свою гору. Когда мы подлетели к неизведанной горе, пилот сделал над вершиной круг, чтобы я смог ею полюбоваться. Величественна, девственно белая, весьма отвесная, но с интересными кулуарами. Инструктор на карте показал предполагаемую траекторию спуска, и мы высадились на вершине.

Застегнув сноуборд, я несколько минут стоял, любуясь горами, переходящими в океан, и наслаждался моментом.

- Макс, чего замер? Вперед!

И я помчал по своей горе.
Крики восторга, летящие из моего горла, наверное, слышали даже алеуты в маленьком гренландском городке. Дуга за дугой я парил в снежном пухе.

Кикер, фронт-флип. Кикер, бэк-флип. Кикер и в адреналиновой интоксикации прыжок на двойной бэк-флип. Недокрут. Спиной погрузился в перину снега и по инерции вскочил на ноги, почти не теряя хода. Я увидел, как у кромки воды приземлился вертолет, чтобы забрать меня, когда я закончу этот незабываемый спуск. Я мчал к нему на всех ходах, который только мог развить.

Оказавшись у вертолета, я, как рыба, глотал воздух, пытаясь сказать, как это было круто, но звуки словно замерзали в звенящем гренландском воздухе. Француз достал бутылку шампанского. Открыл и протянул мне.

- За гору «Mad Max», дружище! - Весело озвучил он тост и вручил мне вместе с бутылкой небольшой шеврон в память об этом приключении.

- И, кстати, - отпивая шампанское, добавил инструктор, - индульгенция на первое убийство распространяется только на разборки между алеутами, за туристов их сурово наказывают.

Я посмотрел на весёлого француза и ответил вопросом:

- Интересно, как выглядит «суровое наказание» для человека, живущего на острове в окружении льдов на берегу Северного ледовитого океана?

Инструктор задумался, отпил шипучего вина и растерянно пожал плечами.

Вернувшись в Москву, я пытался найти на карте Гренландии свою гору, но безрезультатно. Спустя годы, обнаружив шеврон, я вновь полистал Гуглмапс, но гора «Mad Max» на картах не значилась.

Наверное, гренландские картографы были не столь расторопны, а, может быть, они были в числе тех картежников, кто проигрался мне в покер и, таким образом, мстили. Своеобразное убийство «моей горы» на почве бытового конфликта.

Эта версия для меня была более правдоподобна, чем считать, что назвать гору именем райдера было всего лишь красивым пиар жестом гостеприимных французских инструкторов.

Укладывая шеврон в коробку с реликвиями своих путешествий, я с улыбкой отметил, что название той горы сохранилось лишь в моей памяти.

М. П.